Строки писем из Меньшово
Предисловие из сегодняшнего дня
(декабрь 2019)Благоустройство территории с источником воды вблизи деревни Валищево ведёт администрация городского округа Подольск: здесь появится зона с элементами ландшафтного дизайна, озеленения и малыми архитектурными формами. Одной из достопримечательностей этого места является источник – артезианская скважина, расположенная на берегу реки Рожайка, и начало своей истории берёт с 1961 года
Комитет по строительству и архитектуре администрации Подольска провел конкурентные процедуры по благоустройству природной территории. Согласно контракта, работы будут завершены к весне 1920 года
Природный источник посещает большое количество жителей региона. Но пока это место не благоустроено, отсутствует организованная автостоянка, берега реки загружены порослью и сухостоем. На площади 0,8 гектара предполагается обустроить зону с элементами ландшафтного дизайна, озеленения и малыми архитектурными формами для большего удобства набора родниковой воды. Вся благоустроенная зона будет оснащена приборами уличного освещения, скамейками, урнами.
Проектом предусмотрена организация съезда с автодороги к источнику с пешеходной дорожкой вдоль проезда, мусоросборной площадкой и разворотной площадкой в виде кругового движения, создание прогулочной зоны вдоль реки Рожайка.
Пешеходную зону площадью более 700 квадратных метров покроют палубной доской. Она будет возвышаться над землей и опираться на железобетонную подпорную стенку и свайно-винтовой фундамент.
Проект также предусматривает санацию территории благоустройства и ликвидацию последствий загрязнений компонентов природной среды в результате хозяйственной деятельности человека. Уберут поросль растений, валежник, вырубят мелкий сорняковый кустарник, расчистят подходы к воде, сделают дорожки вдоль берега шириной два метра и посеют газонную траву.
07 декабря т.г. состоялась встреча руководства Комитета по строительству и архитектуре с жителями региона. Цель одна: проверить реакцию населения на задумку руководства округа.
Естественно, житель приветствовал, но и поставил справедливые вопросы:
- каким образом будет исключено попадание в источник возможных загрязнённых паводковых вод, в том числе и грязнейших вод реки Рожайки;
- исключить задумку устройства мусоросборной площадки. Мусоросборочный полигон несовместим с понятием – «родниковая питьевая вода»; Это уже доказала практика этих лет, когда руководство Лаговского с/п устроило здесь свалку бытовых отходов, у родника и по берегу реки;
- очень острой проблемой встанет обеспечение сохранности рождающегося объекта. Обостряется он уде и с появлением здесь транспорта «логистики» Валищево.
Работая над этой темой, руководство и проектировщики остались безразличны к нашему историческому прошлому. А эта территория требует к себе повышенное внимание:
- в 2005 году недалеко от Валищево построен комплекс «Славянский кремль», где проходят ежегодные этнографические, исторические, культурологические и музыкальные фестивали;
- в соседнем лесу разместилась усадьба детей первого историка России В.Н. Татищева – памятник архитектуры XVIII-XIX вв.- «Усадьба Воробьёво»;
- и, наконец,строящийся объект стоит на пути в деревню Меньшово (500 м), которая стала местом отдыха и работы знаменитого художника Василия Дмитриевича Поленова и знаменательной плеяды его друзей.
Многие живописцы - Константин Коровин, Илья Остроухов, Исаак Левитан, Головин Нестеров и другие - отмечали различные аспекты воздействия на них поленовского творчества.
Известен эпизод руки Константина Коровина, написанный в Меньшове – «Речка в Меньшове».
С каким восторгом К. Коровин передаёт ощущения нам, потомкам этого края, и с какой обидой звучат сегодняшние оценки состояния реки Рожайки!
В семье Поленова этюд называли "Синяя речка". Один из искусствоведов того времени писал: «Ликующий синий цвет реки делает её бездонной, вобравшей в себя все краски воды и небо».
Именно этот этюд, за два дня до смерти, Василий Дмитриевич Поленов просил повесить над своей кроватью.
У жителей региона это место ещё дышит памятью следов художника В.Д. Поленова на берегах Рожайки-реки. И в основном, только памятью...
Не сохранился дом Лопухиных, где семья художника проводила лето 1885-86 гг. Нет того разлива реки, что видел и писал в своей картине К. Коровин, исчезли уютные уголки меньшовской природы, которые давали сюжеты для этюдов Нины Васильевны и Елены Дмитриевны Поленовых. Здесь растут заборы и коттеджи на берегах этой «Синей речки»
Потомки Поленовых, жители местных деревущек и гости региона желали бы одного: сохранить лесопарк меньшовской усадьбы, найти возможности обозначить памятным знаком это историческое место. Тем более, когда мы такими усилиями и творчеством обозначим берег «Синей речки» - благоустроенным родником-скважиной!
И неплохо бы было положить продолжение той истории с одной мыслью и целью: передать нашим потомкам память о великом художнике - Василии Дмитриевиче Поленове, историке Татищеве и сегодняшнем путешественнике Виталии Сундакове в Памятном знаке от благодарных жителей сегодняшнего дня.
Так сложилось в семье художника В.Д. Поленова - его ближайшие спутники по жизни, супруга Наталья Васильевна и сестра Елена Дмитриевна, - художники по призванию и профессии.
И каждое слово из строчек их писем воспринимается отточенным штрихом каждого шага их отдыха в нашей деревушке.
А она, деревушка, живёт и сегодня... Слева парк бывшей усадьбы.
Известные семейные фамилии с незапамятных времён освоили природу, жизнь в деревушке южного Подмосковья и округу - Акулинино, Воробьёво, Спасское-Прохорово, Одинцово-Архангельское...
У Капниста и Трубецкого были и свои имения, поэтому представители их семей бывали здесь нечасто и недолго.
Сестры Лопухины, Мария и Лидия, после смерти родителей стали полноправными хозяйками в родительском имении.
Их родная тётя, Варвара Александровна Лопухина - одна из самых глубоких сердечных привязанностей М.Ю.Лермонтова.
Пережив бурное увлечение Н.Ф.Ивановой, поэт в 1831 встретился в близкой ему семье Лопухиных с младшей сестрой своего друга Алексея - Варенькой.
В 1828 году бабушка поэта, Елизавета Арсеньева, привезла своего ненаглядного внука Мишеля, подающего большие надежды, в Москву, чтобы подготовить к поступлению в университетский пансионат.
Они поселились на Малой Молчановке. Поблизости жила семья Лопухиных: отец с сыном Алексеем и тремя миловидными дочерьми – Марией, Варварой, Елизаветой. Все они вместе дружили и виделись практически каждый день. Особенно дружен был Лермонтов с Машей и Варенькой. Первая навсегда останется его хорошим другом, а вторая станет впоследствии объектом пылкой любви.
В стремительно-короткой жизни Лермонтова было множество любовных увлечений – как мимолетных, так и сильных привязанностей. Показная холодность и постоянные светские ухаживания составляли часть его жизни. Он был вулканом – то спящим и молчаливым, то огненным и страстным. И от этого страдали все его женщины.
Как пушкинская Татьяна, Варенька повиновалась судьбе и вышла замуж за другого. Но оказалось, что для любви все это не может быть существенным препятствием. Лермонтов и Лопухина просто продолжали друг друга любить – не видя, мало зная друг о друге.
Для него она и после замужества оставалась Варенькой Лопухиной. Именно Варенькой – доброй и нежной, ускользнувшей, быть может, по его вине, но не забытой... Она нравилась многим: тонкие черты лица, большие задумчивые глаза, в омуте которых можно было утонуть, и взгляд, ничего общего не имевший с томным… но такой манящий.
Её образ стал для Лермонтова эталоном красоты. Во многих произведениях он, вольно или невольно, описывает Варвару, например, в этом стихотворении:
Она не гордой красотою
Прельщает юношей живых,
Она не водит за собою
Толпу вздыхателей немых…
Однако все её движенья,
Улыбки, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья,
Так полны чудной простоты.
Из записок родственника и друга Лермонтова — Акима Павловича Шан-Гирей, можно узнать, что Варенька была «натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная». Варвара пережила мятежного поэта на десять лет. Для нее это были непростые годы.
Узнав о его трагической смерти, она стала постепенно угасать, без всякой видимой на то причины, без всякой болезни. Просто ей незачем было жить.
Как написал Шан-Гирей, «она... томилась долго и скончалась, говорят, покойно». Образ Вареньки Лопухиной нашел воплощение в романах: «Вадим» и «Герой нашего времени" ...
А вот как описывала образ Варвары Бахметевой её внучатая племянница О. Н. Трубецкая: «С портрета, оставшегося у меня в Москве, глядят большие, кроткие темные глаза, и весь облик ее овеян тихой грустью»
Характерная черта: тёмные глаза и светлые волосы, присутствует практически везде, разве что в стихотворении возможно более удачный эпитет «тёмные глаза» заменён поэтом на «быстрые».
Впрочем, согласно исследованиям Н. П. Пахомова к аналогичным исправлениям поэт прибегал и в «Герое нашего времени», когда родинка княжны Веры бывшая в автографе над бровью (как у Варвары Бахметевой) в окончательном варианте переместилась на щёку, чтобы «отвести возможные до¬гадки о чересчур близком сходстве».
Руке Лермонтова принадлежит целый ряд портретов Варвары Александровны, из семьи Лопухиных, оставивших свой добрый след на земле Подолья, что в деревушке Меньшово.
Евгений Трубецкой, русский философ, правовед, публицист и общественный деятель в своих воспоминаниях дал замечательное описание Меньшова того времени.
"В подмосковной Лопухиных — Меньшове, имелось два светленьких деревянных помещичьих домика с мезонинами на холме над речкой.Контраст с ахтырским домом был, разумеется, полный: тот был великолепен, тогда как эти были миловидны и уютны. Да и местность меньшовская, с маленькой неглубокой речкой, со смеющимися, словно умытыми березовыми лесочками, была в полной гармонии с домом и являла собой яркий контраст с могучими елями и соснами ахтырского парка.
Все в домах было просто, и ни о каких «высочайших выходах» в подобной обстановке, разумеется, не могло быть речи. Также и в парке с небольшими живописными овражками, со сколоченными на живую нитку мостиками, не было ни беседок, ни каких бы то ни было затей, но за то все вместе было бесконечно мило, уютно и жизнерадостно, тем более, что и строгих ликов предков не висело по стенам.
Тут не было ничего, что бы могло возбуждать в ребенке хулиганско-анархического чувства протеста.
И, странное дело, я помню уже четыре поколения в Меньшове; за это время два раза все там перестраивалось, так что из остатков двух домов составился один, менялись и фамилии владельцев, потому что Меньшово переходило по женской линии.
И тем не менее, — меньшовская традиция и меньшовский уклад жизни — все тот же.
Все так же Меньшово полно милой, веселой, жизнерадостной, преимущественно женской молодежью. Все та же там атмосфера открытого дома, куда приезжают запросто, без соблюдения строгих и тяжеловесных форм. Все так же все комнаты всегда неизменно полны гостей, переполняющих дом до последних пределов вместимости. Все так же среди гостей преобладают молодые люди, привлекаемые женской молодежью.
Сколько там влюблялись и женились! Говоря словами одной умершей московской старушки, бог Amor гостил там часто, если не непрерывно. Нужно ли говорить, что в Меньшове, среди невообразимого гама и всегдашней суматохи непрерывных приездов и отъездов, было трудно чем-либо серьезно заниматься. Там преобладала атмосфера какого-то непрерывного весеннего праздника цветения молодости; поколение очаровательных детей, которые затем вырастали, чтобы снова возобновлять все ту же традицию весело влюбленного шума.
Я был в Меньшове в первый раз пяти лет от роду и сохранил на всю жизнь впечатление весенней грезы, которая потом возобновилась, когда я приехал туда юношей, возобновляется и теперь, когда я там бываю. А мне уже давно пошел шестой десяток.
Когда я познакомился с Меньшовым, цветение моих тетей Лопухиных уже приходило к концу. Это было уже во второй половине шестидесятых годов. Тогда, как и в последующих поколениях, это цветение не было пустоцветом.
Сопоставляя меньшовскую вольницу с ахтырским стилем дедушки Петра Ивановича, я не могу не видеть, что именно эта меньшовская вольница и веселость, вторгшаяся потом и в Ахтырку, подготовила чрезвычайно важный перелом в жизнепонимании. Свободное отношение отцов и детей, внуков и дедов облегчало переход от старой России к новой.
...В семье Лопухиных было одно существо - головою выше своих братьев и сестер, - превосходившее всех и даровитостью природы, и в особенности глубиною своего сердца.
Это была моя мать. Она росла свободно, весело вместе с другими среди лопухинской вольницы. Один холм в Меньшове до сих пор называется в ее честь "Сониной горой", потому что она там однажды, девочкой, ускользнув от надзора старших, вскочила верхом на неоседланную крестьянскую лошадь и на ней носилась по горе.
Но общая веселость и жизнерадостность лопухинского облика в ее душе совмещалась с тем горением духовным, которое у ее братьев и сестер давало только искры, а у нее разгорелось в пламя.
Тот первый случай, когда она узнала, что дворового повели сечь, был для нее днем глубокого душевного потрясения. Это была целая буря негодования, бунт против отца, сопровождавшийся бессонными ночами, проведенными в рыданиях.
Надолго она почувствовала от него отчуждение; в лопухинской семье это был, сколько я знаю, единственный случай отчуждения, столь глубокого.
Чтобы преодолеть это отчуждение, понадобилось то высшее духовное развитие и та душевная широта, которая дала впоследствии ей возможность понять, что это сечение было не столько личною виною дедушки, сколько общей виною его среды и притом виною унаследованною. Это не был мозговой, холодный "либерализм", потому что мозговой рассудочности и холода в Мама вовсе и не ночевало.
Это была душа - та самая душа, которая потом одухотворила и Ахтырку, наполнила неведомой раньше благодатью красивые архитектурные формы ее усадьбы и местности, сотворенной другой любящею материнскою рукою.
Через нее совершилось то вторжение Меньшова в Ахтырку, которым была создана вся духовная атмосфера нашего детства и отрочества. Но в то же время это было и преображение самого Меньшова, потому что Мама была куда серьезнее, сильнее и глубже среднего меньшовского уровня.
Семья Лопухиных в шестидесятых годах была куда современнее, чем семья Трубецких. Благодаря этому и спор отцов и детей здесь проявился в других формах, несравненно более мягких: несмотря на этот спор, расстояние между поколениями все-таки не превращалось в пропасть».
Семейство Лопухиных и их родственников проводило в Меньшово летние месяцы вплоть до 1884 года.
А в следующем 1885 году эта усадьба была сдана под дачу и не кому нибудь, а уже знаменитому в ту пору художнику Василию Дмитриевичу Поленову.
Были ли знакомы ранее Лопухины с Поленовым неизвестно, но как бы то ни было, два года -1885 и 1886, усадьбой в Меньшово в летнее время пользовались члены семьи Поленова и его друзей".
Василий Поленов родился в многодетной, культурной дворянской семье 20 мая (1 июня) 1844 года в Петербурге. Его отец, Дмитрий Васильевич Поленов, был известным археологом и библиографом. Мать, Мария Алексеевна, урожденная Воейкова, писала книги для детей, занималась живописью. Дядя художника, М. В. Поленов (1823—1882), был сенатором.
Ярким детским впечатлением Поленова были поездки на север, в Олонецкий край с его девственной природой, и в Ольшанку Тамбовской губернии, в имение бабушки В. Н. Воейковой. Вера Николаевна, дочь известного архитектора Н. А. Львова, воспитанная после ранней смерти родителей в доме Г. Р. Державина, хорошо ориентировалась в русской истории, знала народную поэзию, любила рассказывать внукам русские народные сказки, былины, предания. В этой атмосфере сформировался художественный вкус Поленова.
Наиболее одарёнными среди детей Поленовых оказались двое: старший сын Василий и младшая дочь Елена, ставшие впоследствии настоящими художниками. В 1882 году художник Василий Поленов женится на Н.В. Якунчиковой - двоюродной сестре Е.Г. Мамонтовой. В месяцы найма деревенской усадьбы активную позицию в её жизни занимали жена художника Нина Васильевна Поленова и его сестра Елена Дмитриевна (Лиля) Поленова.
Василий Дмитриевич отдавался любимому делу и частенько обеспечивал приёмы гостей, не менее именитых чем он сам.
"Читальный зал" домашней библиотеки сайта знакомит со строками писем семьи художника Василия Дмитриевича Поленова из деревни Меньшово Подольского уезда.
Этим строчкам 130 лет, они доносят до нас истинную картину жизни небогатой старинной патриархальной усадьбы той поры.
